И смех, и грех, и справедливость.

[catschen]

У нас работа с отдыхом, но без права сна. Разумно, конечно, ибо людям плохо 24 часа в сутки 365 дней в году без учета високосных лет (в високосные 366 получается), и поэтому 24 часа в сутки во все дни года им нужны неотложная и скорая помощь. Никто, кроме нас, разницу между этими двумя понятиями не видит, а мы... мы вызов обслуживаем – едем и оказываем помощь, а уж скорая она или неотложная дело для бригады десятое. Так что не до сна во время вахты по охране здоровья граждан, совсем не до сна! Хотя, конечно, за некоторые вызовы хочется на граждан в суд подать. Очень хочется!
Эта история приключилась три года назад, когда я еще с педиатрами работала...
Начиналось всё, помнится, достойно кисти фламандцев (большой такой кисти, развесистой!): рыдающий женский голос в трубке, истошные вопли бэквокалом ему в аккомпанемент, сосредоточенное лицо диспетчера, записывающего адрес, громовой зов громковорителя:
- 18 бригада! Срочный вызов!
Всей бригадой рысью бежим к машине - водитель предпенсионного возраста, врач-пенсионер и я, грешная, с адресной карточкой вызова в зубах. Чего смеётесь? Зима была, сумки-укладки и оборудование вроде кардиографов и небулайзеров мы в помещение заносили, а при получении вызова – обратно в машину: не было у нас тогда теплого гаража, штатные «рэтчеты» на улице весь год стояли…
Повод был весьма нехороший: 4 года, посинела. То ли подавилась, то ли судороги накрыли, то ли шнур от жалюзи вместо бусиков на шею намотала и запуталась, то ли стеноз гортани случился - Праймас их знает! От звонившей никакой вразумительной информации кроме адреса вызова добиться не удалось. Да и в любом случае тут каждая минута на счету!
Летим, подсвечивая белый снег проблесковыми маячками, требуем дорогу сиреной. Требовать-то требуем, да фиг ли толку! Вчерашний снегопад уменьшил площадь проезжей части на треть как минимум (ну да, снег к обочинам сгребли, а вывезти забыли!) и всем водителям очень срочно нужно ехать. Вот очень срочно и прямо щас! Срочнее, чем нам. Не иначе как водка в багажнике прокисает, спасать надо!
Куда деваться…
Как Федорович умудряется протискивать нашу «лайбу» в этой толчее понятия не имею и знать не хочу! А повторять – так тем более… Я лучше так посижу, рядышком, упираясь руками в потолок, а коленкой – в пластик бардачка, ибо временами машина на скользкой дороге откровенно дрифтует, а держаться как бы и не за что... В такие моменты очень хочется завыть в тон сирене то ли от восторга, то ли от щенячьего страха, пинающего сердце куда-то в область копчика и пяток, но две сирены на одной машине это перебор, поэтому приходится помалкивать.
- Ах ты ж гад какой! – выдыхает водитель на очередном кругу-развязке, резко выворачивая руль, и нас с врачом бросает вперед, а «восемнадцая», весело мигая маячками, идет юзом, взметая к низкому небу фонтаны снега. Из-под переднего бампера в разные стороны испуганными мышами спешат легковушки, благо места много: нас понесло уже на перекрестке, им есть куда убраться. А вот забору на разделяющей дорожные потоки клумбе убраться некуда, и нас под надсадный рев мотора несет прямо на него. Засада! Я уже прикидываю объем уборки в салоне и план объяснительного рапорта (оборудование-то в машине я принимала! Мне его, побитое, и сдавать…), однако в последний момент случается маленькое чудо: неведомая сила разворачивает «ГАЗель» на 180 градусов и мы замираем возле этого забора как памятник всем «скорым» России. Движение тоже замирает.
Всё замирает, включая ухнувшую в пятки душу.
Только маячки шуршат на крыше, разбрасывая вокруг тревожные блики синего цвета. Я вижу возбужденные лица прохожих и намертво вцепившихся в баранки водителей, слышу, как фырчит под капотом стартер. А, может быть, думаю, что вижу…. Но стартер точно, фырчит!
- Ты с ума сошел? Поехали! – не то просит, не то возмущается врач.
- Я его, $*#%, найду и закопаю! – вместо ответа рычит Федорович в унисон ожившему движку, и мы ложимся обратно на курс. – Чтобы больше никого не подрезал!
Я дурацки хихикаю и предлагаю посильную помощь в похоронах наглого таксёра, едва не устроившего автобоулинг на центральной улице города с нашей бригадой в качестве дырчатого шара.
- Давай быстрее! – торопит врач.
- Да куда быстрее, уже чуть не приехали! – огрызается водитель (по совместительству ещё и муж моего врача-педиатра).
- Будет хуже, если приедем на труп! Ты, что ли, реанимацию проводить будешь?
- Сами сделаете…
- Ой, вот он! – невежливо тыкаю пальцем в лобовое стекло, привлекая внимание старших товарищей к снежащей впереди машине с приметной рекламой во всё заднее стекло.
- Номер запишите, потом в ГАИ сообщим!
Наша «восемнадцая», наддав, обходит четырехколесную сволочь… и почти сразу же тормозит.
- Все, вот он, адрес! Выходите.
Горохом высыпаемся из машины, хватаем укладки и, вздымая фонтанчики снега с нечищеной дорожки, бодро ползем к открывающейся калитке. Сзади, впритык к нашей машине, тормозит "таксёр".
- Эй, вы зачем за мной гнались? Вы куда?! – доносится сзади. – А ну стойте!
- Так мы к твоему дитю, паскуда ты эдакая, ехали, оказывается?! - рявкает водитель.
- Толя, только без драки! – успевает крикнуть врач.
- Стойте! Я тут живу!
- Да пошел ты, - цежу я сквозь стиснутые зубы: реанимационная укладка и дыхательный аппарат с баллоном тянут в общей сложности на 13-14 килограммов и нести их не шибко удобно. Хорошо хоть не на пятый этаж бежать – у нас вызов в частный дом. Обожаю первые этажи!
- Ну-ка, все успокоились! – глушит общий истерический гвалт возбужденных до нельзя домочадцев голос врача. – Успокоились и покинули помещение! Где ребенок?
- Вот.
Причитая, как на поминках, мать семейства выпихивает вперед орущую благим матом девочку с задранным указательным пальцем. Если она и посинела, то исключительно от визга. Звонкого, здорового, высокочастотного девчоночьего визга, возможного только при абсолютно свободной проходимости дыхательных путей и полном отсутствии судорог по крайней мере в течение 4-5 часов.
Какого хрена?!
- Что случилось? – интересуется врач. Очень спокойно так интересуется, абсолютно ровным тоном.
- Посинела! – докладывает мама и, схватив дочурку за руку, предъявляет нам всё тот же палец. В несколько раз обмотанный денежной резинкой указательный палец правой руки… Со стороны обратно просочившихся в комнату родственников доносится дружный стон страдания и всхлипы.
- Видите, синий весь!
- Вы издеваетесь?!
- Вы что тут делаете?! Я не позволю! – раздалось от двери негодующее и праведное.
Что именно не хотел позволять пылающий увозмущением мужик так и осталось тайной, потому что на него с воплями на национальном языке накинулась жена:
- Ай, Суренчик…
- Так. Отношения потом выяснять будете, – интонациями доктора можно было сталь без болгарки резать. Бутербродными ломтиками. – Я это выслушивать не намерена. Фамилию, имя, отчество ребенка, год и дату рождения.
- Она же посинела!
- Яна, окажи помощь. Фамилию, имя, отчество ребенка.
- Доктор!
- Фамилию. Имя. Отчество.
Игнорируя народное недовольство, бережно складываю на безвкусный полированный стол свои «картины-корзины-картонки», щедро капаю на руки дезинфицирующий гель. В комнате тут же начинает весело переть смесью спирта и крема. Краем глаза вижу, что некоторые недовольно морщат носы – а вы как хотели? Асептика и антисептика – наше всё!
Сажусь на корточки и маню «пациентку»:
- Эй, мурзик, ты чего? Иди сюда, полечим твой пальчик.
Девочка тут же перестала визжать, спрятала руку за спину и сделала попытку скрыться с места происшествия, но была сцапана мной сначала за воротник, а потом и за запястье.
- А-а-а-а-а-а!!!!
- О-о-о-о! – тут же откликнулись многочисленные родственники.
- Ага! - Согласилась я, снимая с детского пальчика злосчастную резинку. – Сейчас у тебя будет повод поплакать, потому что пальчик минутку или две будут невидимые иголочки колоть. Это не страшно, это быстро пройдет. Ну, не реви!
Отпускаю ребенка и выпрямляюсь.
- Доктор, я закончила.
- Все, уходим.
- Как уходите?! Она же плачет!
- Вот вы её и утешьте.
- Вы же врач!
- Вы же «скорая»!
Педиатр резко разворачивается:
- Вот именно, я – врач, я – «скорая помощь», и не моё это дело выслушивать ваши необоснованные претензии! Вы зачем такой повод к вызову дали?! Мы же летели как сумасшедшие, чуть в аварию не попали! Из-за него, - доктор шариковой ручкой как шпагой указала на подрезавшего нас Суренчика, - мы чуть не убились. А в это время может быть какому-нибудь другому ребенку действительно нужна была помощь врача! Вы понимаете, что из-за вас может умереть другой ребенок?
- Почему умереть?
- Потому что я сегодня одна на весь город, и в данный момент я стою и объясняю вам элементарные вещи: «скорую» нужно вызывать обоснованно! А в это время кто-то ждет нашего приезда потому, что ребенок элементарно подавился или ударился головой и потерял сознание! Вы что, сами не могли снять эту резинку с пальчика? Взрослые люди!
- А вы зачем тогда нужны? – ехидно интересуется какой-то великовозрастный недоросль.
- Да уж не резинки с пальцев снимать, - я стаскиваю аппарат и реанимационную укладку со стола. – Влипнешь – узнаешь.
- Яна, пойдем.
Доктор обходит скульптурную композицию «возмущенные бессердечием врачей родители» и скрывается за дверью. Топаю следом.
- Мы на вас жалобу на пишем! – ударяет в спину.
- А я на вас в суд подам, - обворожительно скалюсь я, обернувшись. Возмущенное общество тут же выпадает в тонкий мелкодисперсный осадок:
- Как – в суд?!
- Так. Имею право. Закон, видите ли, работает в обе стороны и одинаков для всех.
По выражению крайнего офигения на лицах понимаю, что это для них не просто сюрприз, а Откровение. Правда, принять его они как-то не готовы и не торопятся:
- Не имеете права!
- Имею. Dura lex, sed lex, как говорит моя подруга-адвокат.. Всего доброго! Не болейте.
Вообще-то среди моих друзей трое юристов и никто из них ни разу не адвокат, но чувакам об этом знать не обязательно: все равно разницу не увидят!
- О чем ты с ними беседовала? – неодобрительным тоном поинтересовалась доктор, когда я с пыхнением забралась в кабину. (Ну да, оборудование почему-то всегда легче вытаскивать на адрес, нежели затаскивать оттуда обратно в салон. Адреналин успевает выгореть, что ли?)
- Объясняла юридические тонкости в доступной и предельно вежливой форме, - покаянно признаюсь я.
- То есть?
- Сказала, что у меня подруга адвокат.
- Злая ты, Яна, - укоряет Федорович, – у людей такое несчастье, а ты их пугаешь.
- Это резинка на пальце несчастье?!
- Нет, ГИБДД. – водитель кивает головой в сторону зеркала заднего вида, в котором маячат красно-синие отблески. - На том перекрестке какой-то начальник был, и мы ему из-за этого козла чуть машину не помяли. Так он обиделся и решил за испорченные нервы компенсацию взять. А поскольку с нас поиметь нечего…
Я возвела очи горе и молитвенно сложила руки.
- Спасибо тебе, Господи, за справедливость твою! Это лучший подарок к Новому Году за последнюю пятилетку! Продолжай в том же духе, и я, быть может, начну ходить в церковь! Аминь.